Глубина экономического падения России такова, что мы не сможем выбраться из кризиса еще 10–15 лет даже при условии немедленного старта программы новой индустриализации и модернизации. Потери основных фондов страны за последние четверть века сопоставимы с ущербом от Второй мировой войны. И чтобы компенсировать эти потери, потребуются инвестиции в объеме 27–28 трлн руб. Такие оценки глубины кризиса будут обсуждать академики из Института экономики РАН в конце февраля. В качестве источника наращивания инвестиций предлагается резкое сокращение текущего потребления для населения. У полумиллиона самых богатых россиян доходы предлагается сократить в шесть раз. А у подавляющей части населения потребление должно снизиться на треть.
На официальном сайте Института экономики РАН опубликованы оценки сокращения производственных мощностей, которые произошли в стране с 1991 по 2015 год. Материальные потери за этот период сопоставимы с потерями экономики СССР в годы Великой Отечественной войны, когда основные фонды страны сократились почти на 33% – считает доцент Новосибирского госуниверситета экономики и управления Дмитрий Фомин. По его оценкам, с начала 1990-х потери основных фондов в РФ составили более 422 трлн руб. в ценах 2015 года, что превышает 5% годового ВВП страны.
На основе собственных расчетов экономист Дмитрий Фомин пришел к выводу, что с начала 1990-х и по сегодняшний день российская экономика испытала колоссальное сокращение основных фондов. «По полной восстановительной стоимости сокращение составило 29,2% к уровню 1991 года. Эта величина показывает размер физического выбытия фондов. Остаточная стоимость фондов сократилась на 52,6%, то есть практически в два раза», – говорит Фомин. Как отмечает экономист, материальные относительные потери 1991–2015 годов в целом сопоставимы с потерями экономики СССР в годы Великой Отечественной войны. «За военные годы основные фонды экономики страны сократились на 33,5%», – замечает он, подчеркивая, что такие расчеты позволяют интерпретировать весь постсоветский период в качестве крупнейшего потрясения страны в новейшее время. «Если говорить об абсолютных цифрах, то за годы реформ потери российской экономики основных фондов составили 422,5 трлн руб. в ценах 2015 года, что соответствует 5,2% годового российского ВВП того же года», – указывает Фомин.
Выход из ситуации эксперт видит в наращивании инвестиций. И он не единственный, кто так считает. Так, в начале февраля на экспертной сессии Вольного экономического общества директор Института экономики РАН Елена Ленчук обращала внимание собравшихся экспертов на необходимость запуска крупных инвестиционных проектов.
По мнению же Фомина, для того чтобы просто воспроизвести требуемые объемы основного капитала, потребуются инвестиции в размере 15,4 трлн руб. в ценах 2015 года. «При расширенном воспроизводстве основных фондов, обеспечивающем трехпроцентный прирост их остаточной стоимости, эта сумма дополнительно возрастает еще на 11,4 трлн руб.», – продолжает эксперт, замечая, что в итоге для расширенного воспроизводства фондов «необходимо увеличение текущих инвестиций в основные фонды на 26,8 трлн руб». Получается, что величина дополнительных финансовых ресурсов, которая должна будет обеспечить расширенное воспроизводство фондов, составит около трети текущего объема российского ВВП.
С учетом же необходимости инвестировать в развитие человеческого капитала за счет увеличения ассигнований на развитие образования, науки и здравоохранения потребуется около 38,7 трлн руб., сообщает Дмитрий Фомин.
Возникает вопрос: откуда же получить требуемые для экономики средства? Вариантов в принципе несколько, уверен экономист. «Финансовые ресурсы любой страны концентрируются в трех секторах: у предприятий, у государства и населения. Кроме того, существуют возможности привлечения финансовых ресурсов из-за границы», – перечисляет он. Впрочем, тут же замечает эксперт, изъятие бюджетных средств довольно ограниченно. «В настоящее время консолидированный бюджет РФ, включая бюджеты внебюджетных государственных фондов, контролирует около трети ВВП. Резервы сокращения отдельных бюджетных статей есть, это прежде всего расходы на имиджевые и спортивные мероприятия, затраты на оборонные нужды, ведение военных операций и т.д.», – перечисляет он, полагая, что таким образом можно «сэкономить» около 4–5 трлн руб.
Не слишком много можно будет «состричь» и с отечественных предприятий. «В целом отрасли российской экономики, как показали альтернативные оценки их финансового состояния, не располагают необходимыми финансовыми ресурсами для осуществления модернизации своего материального потенциала», – рассказывает Фомин, сообщая, что дополнительные финансовые изъятия средств из отраслей российской экономики могут составить не более 3–4 трлн руб.
Еще один потенциальный источник финансовых ресурсов, необходимый для модернизации российской экономики, – средства, вывезенные из России за последние 25 лет. «По оценкам, объем этих средств составляет около 1 трлн долл. Часть этих средств при разумной государственной политике может быть возвращена в Россию и использована на нужды модернизации экономики», – предлагает исследователь.
Однако все это капли в море, сокрушаются экономисты. «В условиях хронической убыточности подавляющего большинства отраслей российской экономики и бюджетно-государственной финансовой недостаточности основным источником ресурсного обеспечения модернизации российской экономики могут явиться только средства населения», – делают вывод они. Впрочем, к «отъему средств на нужды экономики» экономисты предлагают подходить дифференцированно, с учетом «уровня получаемых гражданами доходов».
К примеру, рассуждает экономист Дмитрий Фомин, наибольшие материальные жертвы должны понести самые обеспеченные слои населения. «Доходы первой, наиболее богатой группы населения, в которую входят 0,4 млн человек, необходимо сократить в шесть раз», – поясняет он. Доходы второй, куда входит уже 15 млн человек, – в три раза. А доходы третьей, где числится свыше 100 млн человек, – уже на 30%, продолжает он.
Самые же низкодоходые, к которым экономист относит 7,5 млн и 22 млн человек, оставить либо без изменений, либо увеличить их доходы в полтора раза.
В результате такого перераспределения общие доходы населения сократятся более чем в два раза, а объем высвободившихся средств составит свыше 22 трлн руб. «И эти средства примерно на 60% обеспечат потребности экономики, связанные с вложениями в материальный и человеческий капитал», – замечает Фомин. Полученные же таким образом средства должны пойти на финансирование таких приоритетных отраслей, как инвестиционное машиностроение, промышленное строительство, образование, наука, проектно-конструкторская деятельность, геологоразведка. А развитие инвестиционного и реального производства должно происходить за счет дискриминации отраслей экономики, обслуживающих потребительский сектор, таких как розничная и оптовая торговля, общественное питание, туризм, развлечения, считает исследователь.
Впрочем, резюмирует Фомин, даже в случае такой «стрижки» у РФ мало шансов выйти из кризиса раньше чем через 10–15 лет.
Возможно, предложения независимых экономистов звучат революционно и даже одиозно, однако таковыми можно считать и отдельные предложения правительственных и околоправительственных структур. К примеру, глава Центра стратегических разработок Алексей Кудрин любит безапелляционно повторять о «неизбежности повышения пенсионного возраста в России». Он же говорил и о необходимости больших инвестиций в развитие человеческого потенциала за счет перераспределения бюджетных расходов в пользу образования и здравоохранения в ущерб социальным расходам (см. «НГ» от 07.09.17).
С одной стороны, такая реиндустриализация России необходима, соглашаются эксперты «НГ». «Ни о каком нормальном развитии общества без реиндустриализации говорить невозможно. И политика Трампа показывает это наиболее ярко, не говоря уже о Китае. Но только этого недостаточно. Если мы развернем у себя мощную реиндустриализацию и только, мы окажемся в положении Китая 20-летней давности», – считает директор Института проблем глобализации Михаил Делягин.
«Россия нуждается в экономической политике, но направление развития зависит от более тонкого анализа. То есть, возможно, в некоторых случаях нужна реиндустриализация каких-то секторов, но в других случаях это может быть ставка на новую экономику, ставка на такие отрасли, как IT, финансовый сектор и так далее», – говорит завлабораторией анализа институтов и финансовых рынков Института прикладных экономических исследований Александр Абрамов, предлагая не сводить все к понятию «реиндустриализация». По мнению эксперта, предложенная концепция ведет нас по пути отсталости. «Эти предложения о развитии инвестиционного и реального производства за счет дискриминации отраслей экономики, обслуживающих потребительский сектор, очень напоминают методы сталинской индустриализации. Мне кажется, что сегодня эта стратегия уже неработоспособна», – считает Абрамов. «Во-первых, серьезным фактором роста экономики являются человеческий капитал и новые технологии, и, ограничивая финансирование человеческого капитала, мы как раз достигаем обратных эффектов в развитии. Мы, наоборот, зафиксируем свою отсталость. И плюс к этому – мир, конечно же, сейчас открытый, и мне кажется, что сейчас построить экономику, где доходы граждан будут искусственно занижаться, без искусственной изоляции, без закрытия границ будет немножко сложно. То есть это предложение еще и малореалистичное по своему исполнению», – полагает он.
Новая индустриализация страну не спасет, соглашается завсектором экономической истории Института экономики РАН Юрий Бокарев. «Эта мера могла бы иметь какое-то значение в условиях ненасыщенности рынка. В настоящее же время, если мы хотим спасти страну, надо развивать фирмы, концентрирующие в своих руках институты изучения рынка, создания конкурентоспособной продукции, изучения новых материалов и технологий и прочего», – перечисляет он. Дискриминация же таких отраслей, как туризм или торговля, лишь сузит рынок сбыта новой продукции и индустриализация будет невозможной, продолжает экономист.
Развитые страны имеют постиндустриальную экономику, напоминает профессор Российского экономического университета им Плеханова Константин Ордов. «Однако эффективный переход к цифровой экономике невозможен в условиях дискриминации каких-либо отраслей», - замечает он. Кроме того, продолжает директор развития сети компании «Солид Менеджмент» Сергей Звенигородский, ограничения по потребительскому сектору и торговле ударят по выходящим «из тени» компаниям и тем, кто работает в стране, тогда как зарубежные организации получат преимущество и незанятый рынок.
Источник: Новая газета
Причем сразу в первый день после выборов
Причем сразу в первый день после выборов
Причем сразу в первый день после выборов
Причем сразу в первый день после выборов